сегодня: 29-03-2024
сообщений на этом форуме: 37
авторские разделы
все форумы
История

Автор: Jes · книжка Jes  
Отправлено: 2008-01-20 00:07:25  · найти в дереве · 

Молодость Бакунина

Михаил Бакунин родился 8(20) мая 1814г. первенцем в старинной родовитой дворянской семье, по преданию происходившей от польского короля Стефана Батория. У него было ещё 5 братьев и 5 сестёр. Отец Б. жил с 8 до 35 лет в Италии, служил по дипломатической части, был атташе при русском посольстве во Флоренции и Неаполе, где жил, не выезжая в Россию. Выйдя в отставку женился в 43 года на сравнительно молодой светской красавице и поселился в своём поместьи в с. Премухино Тверской губернии, где и прошло детство Б., его сестёр и братьев.
Через мать Бакунин был в родстве с семейством Муравьёвых: с одной стороны — М.Н. Муравьёвым-Виленским, усмирителя польского восстания на Литве и прозванного «вешателем», с Н.Н. Муравьёвым-Амурским, а с др. стороны — известными деятелями декабристского движения: Никита Михайлович Муравьёв, Сергей и Матвей Муравьёвы-Апостолы и Артамон Захарович Муравьёв были её троюродными братьями по отцу.

Братья Б. стали видными деятелями тверского дворянства, Николай и Алексей были преданы суду Сената за активный протест положений 19 февраля 1862 года, заключены в Петропавловскую крепость и впоследствии лишены права занимать общественные должности. Несмотря на весь свой либерализм, братья Б. возмутительно относились к его деятельности и когда он стал эмигрантом, бросили его на произвол судьбы, чем поставили его в крайне затруднительное материальное положение, принудив обращаться к помощи посторонних людей (Руге, Фохт, Герцен, Тургенев и пр.). На почве систематического безденежья создалось убеждение о бесцеременном отношении Бакунина к чужим средствам. Он мог легко брать в долг, не отдавая денег, но, при том, на самого себя тратя минимум средств, часто отдавая последнее на дело революционного подполья или остро нуждающимся знакомым.

Вся семья Б. была музыкальна, Мишель учился играть на скрипке, остальные братья и сёстры — на фортепиано.

В 1829г. Б. (14 лет) отдали в Артиллерийское училище в Петербург, где учился неплохо, а по части наук математических выказал даже большие способности.
В юности Б. был горячим патриотом — подобно массе других молодых русских дворян, чей шовинизм был раздут тогда польским восстанием (даже Пушкин, друг Мицкевича, сочинил тогда свою патриотически-реакционную оду «Клеветникам России», направленную против поляков и выражающую общее настроение тогдашних правящих сфер).

Во время пребывания в училище у Б. уже проявилось его легкомысленное отношение к деньгам, вызывавшее протесты отца. Он начал входить в долги, товарищи заставляли его подписывать векселя. Вот где начала развиваться эта его привычка, общая всему русскому дворянству, вскормленному рабским трудом и государственной казной, уже тогда потому привыкшему к тратить капиталы не глядя на их количество и происхождение. Белинский, относившийся всегда очень щепитильно к денежному вопросу, писал Б. впоследствии: «Всё дело и вся разница были в том, что я понимал цену этого проклятого металла, трудность доставать его, а ты — нет». Хотя Белинский прекрасно знал, что Б. с такой же, если не с большей лёгкостью отдаёт, чем берёт, тогда как хулители Б. предпочитали об этой стороне вопроса обыкновенно умалчивать.

В 1833г. Б. произведён в офицеры (прапорщики) и переезжает из училища на частную квартиру.
Находясь под влиянием своих родственников по матери (Муравьёвых) Б. быстро разочаровываетс в светской жизни: балы и салоны не привлекают его, он влюбляется, у него порисходит столкновение с начальником училища (недостаточно почтительный ответ), Б. забрасывает учёбу, не выдерживает выпускной экзамен и его отправляют служить в Литву с определением три года обходить чинами и не отпускать в отставук или отпуск до достижения чина подпоручика.

Передвигаясь со своей бригадой по Польше он знакомится в Гродненской губернии со своим дядей, М.Н. Муравьёвым (усмирителем польского восстания), который старается (безуспешно) внушить молодому офицеру презрение к полякам. Но Польше Б. только преисполняетяс желением поскорее снять с себя офицерский мундир и в 1835г. увольняется со службы «по собственному желанию». Родители Б., пользуясь своими связями пытаются пристроить его на гражданской службе, тверской губернатор, граф Толстой, предлагает Б. место чиновника особых поручений, но он отказывается от места, надеясь посвятить себя науке и не помышляя тогда ещё
о революционной деятельности.
В том же году он знакомится со Н.В. Станкевичем, который будучи всего на 7 месяцев старше Бакунина, уже успевает к тому времени блестяще окончить Московский ун-т. Тот увлекает Б. немецкой философией и литературой, вводит в свой кружок, где он знакомится с Белинским, Аксаковым, Катковым, Анненским, Боткиным, Грановским и др.. Б. занимается переводами лекций Фихте для журнала «Телескоп», Белинский, ставший к тому времени уже довольно видной фигурой в русской журналистике, искренне восхищается им (будучи на 3 года старше) и спустя два года открыто признаёт, что духовно он окончательно сформировался под влиянием Бакунина (великий критик знакомится с философией Гегеля, главным образом, из бесед с Б., излагая впоследствии результаты этих бесед в своих статьях, популяризуя эти взгляды в массах). Вторую половину 30-х годов Б. проводит то в Москве, то в Премухино, обычно приглашая туда и своих друзей (главным образом Белинского и Станкевича).

Одновременно существоваший кружок Герцена-Огарёва, напротив, увлекается французской революционной литературой, утопистами, Сен-Симоном. «Они нас считали фрондёрами и французами, мы их — сентименталистами и немцами» (Герцен, «Былое и Думы»).
При всей пылкости темперамента Б. чувственная сторона жизни не играла для него, по-видимому, особой роли. «Он (Бакунин) был молод, красив, любил находить прозелитов между женщинами, многие былив восторге от него, и тем не менее ни одна женщина не играла большой роли в жизни этого революционера аскета: его любовь, его страсть принадлежали иному» (Герцен, Соч., т. VI, стр. 478 под редакцией Лемке).

Влиять на людей, пробуждать в их душе высокие стремления, зажигать их огнём вдохновения Б. умел и тогда, когда был ещё зелёным юношей.
Эту его черту указывал и Тургенев в романе «Рудин», пытаясь вывести молодого Бакунина, — впоследствии автор отпирался от этого, когда произведение вызвало протесты друзей Мишеля.

Интересно, что в то время Б. является истым государственником, его тогдашние взгляды подробно изложены в предисловии к его переводу «Гимназических речей» Гегеля, причём логически они совершенно не противоречат убеждениям Б. впоследствии: материализм, восставший против христианства, привёл к умственному и нравственному растлению французского народа, и «революция была необходимым последствием этого духовного развращения»; Б. обвиняет материализм в подрыве религиозного чувства, в разрушении религии, а «где нет религии, там не может быть государства» (sic!), ибо «религия есть субстанция, сущность жизни всякого государства».
Об этой статье Б. впоследствии не любил вспоминать, но, однако, её логике ничуть не изменил: если прежде религия бралась Б. под защиту за то, что без неё немыслимо существование государства, то впоследствии именно за этопротив неё объявляется крестовый поход, и само государство предаётсябеспощадной анафеме; если прежде его идеалом был «олимпиец» Гёте, с высоты своего величия не замечавший страданий непросвещённой черни, а Шиллер осмеивался за склонность к протесту против существующего порядка, то впоследствии, напротив, бунтовщики всячески прославляются, бунт объявляется основной чертой человеческой природы (отличавшей человека от жующего животного — JC).

В то время в Москве было несколько литературных салонов, из которых особенно известны были журфиксы у автора знаменитого «Философского письма» Чаадаева и вечера у братьев Киреевских. Аристократическая и чопорная обстановка в доме Чаадаева претила натуре Б., а собраний у славянофилов Киреевских, где наряду с приятелями Б. — Боткиным, Аксаковым, Грановским бывали и такие реакционеры как Погодин, Хомяков, Шевырёв, — Б. недолюбливал. Более того, он считал даже недопустимым встречаться с этими людьми. К весне 1840 г. Б. дружески сходится с Герценым и Огарёвым, они тсановятся на «ты». Отсюда можно заключить, что к 1840 г. Б. склоняется в своих политических убеждениях к более радикальным взглядам.

Об известной расточительности Б. и его безалаберности по отношению к долгам Головачёва-Панаева (жена журналиста Панаева, издававшего «Современник») вспоминает следующий эпизод, имевши место в Париже в 40-х годах: «Раз за обедом он (Боткин) стал укорять в попрошайстве Б., который, не получая денег из России, сидел без копейкии занял у него 50 франков. Меня это страшно возмутило, и я высказала, что приятелям Б. стыдно не помочь ему, когда они сами тратят
по 100 рублей на ужины и на обеды для первой встречной на улице француженки... Но, главное, все присутствующие знали, что Б. потому сидел без копейки, что спас одно русское семейство от голодной смерти; он заплатил долг соотечественника, который давно уже жил в Париже на трудовые гроши, но заболел, пролежал больной два месяца, вследствие чего задолжал, и его хотели посадить в тюрьму; тогда жена и дети должны были бы итти просить милостыню».

Бакунин с юных лет был пропагандистом. Уже в ранней молодости, когда Б. посвящал своих друзей в тайны гегелевской философии, он пленял и очаровывал их мощным кипением своего духа, горячим стремлением к истине, в поклонении которой он не допускал никаких компромиссов, договорённостей или уступок. Этой черте он не изменил всю свою жизнь. Именно потому, что он сам кипел и горел, он заражал других и властно вёл за собой. Эта властность, присущая пророкам, часто начинала тяготить его друзей. Спокойным теоретическим анализом, созерцанием развёртывающейся на его глазах истории Б. по самой сущности своего темперамента удовольствоваться не мог. Он непременно должен был вмешаться в самую гущу жизни, стать в её первых рядах, занять центральный пост. Проповедническою исключительностью Б. объясняется и его склонность вмешиваться в частные дела своих друзей, что часто вызывало отпор и раздоры.
Поклонник неограниченной свободы, анархист с момента окончательного сформирования его политических взглядов, он в то же время отличался необычайной властностью и диктаторскими стремлениями (см. посвящённое Б. стихотворение Аксакова «Молодой Крестоносец»).

Читая подробности биографии Бакунина, мне часто приходилось задумываться над тем, не являются его дела следствием не столько пламенности натуры, сколько продолжением всего лишь его слов и разума, от которых куда сложнее было бы отступить. Катков, будучи примерно ровесником Б., впоследствии ярый реакционер, чуть было не стал стреляться с ним из-за какой-то частной истории, в которой была замешана женщина (по-видимому, первая жена Огарева) и о которой Б. стал распространяться за пределами норм приличия среди своих приятелей. Между Катковым и Б. состоялась драка на квартире Белинского, где они пересеклись. Катков назвал Б. подлецом и скопцом (намекая на равнодушие последнего к женскому полу) и нанёс ему пару ударов по лицу. Положение Б. после того было позорно, он понимал, что был неправ и виноват, а потому действовал не слишком горячо в отличие от Каткова. Дуэль так и не состоялась, что дало повод врагам Б. инсинуировать по его адресу и даже обвинять его в трусости, что могло быть смешно только потом, ввиду куда более опасных событий, в которых Б. позднее принял самое активное участие. На следующий же день Б. письменно извинился перед Катковым, но тем не менее считал дуэль обязательной, но просил отложить её до Берлина, куда к Станкевичу собирались многие члены его кружка. Кстати, это была не первая отменённая Б. дуэль: несколько лет до того, платя дань предрассудкам своей среды, он вызвал на дуэль В.К. Ржевского (впоследствии мужа Н.А. Беер, с которой Б. связывала дружба и м.б. нечто большее со стороны Беер), этот чисто-офицерский фарс ничем не кончился.
Вместе с тем к 1840г. у Б. испортились отношения с Белинским и со всеми его друзьями, кроме, разве что, Герцена, который провожал его на пародод в Германию.
Скоропостижная смерть Станкевича в Берлине потрясла Б., и потом там его захватила другая атмосфера и новые идеи, по сравнению с этими событиями московские дрязги представились ему мелочными и жалкими — он окончательно отказался от дуэли с Катковым. Друзья (тогда ещё друзья) окончательно примирились.

В следующий раз Б. вернётся в Россию уже в кандалах — когда в мае 1851г пикет австрийских драгун сдаст его русскому жандарму.

Редактировано: 2008-01-20 21:01:48
Прочтений на форуме: 32439 
 

Сообщения в этом потоке:

Жизнь Бакунина с юных лет и до побега из Сибири (50699) - Jes - (727 b) - 2008-01-20 00:01:22
· Пленение, тюрьма, Сибирь и побег. (110462) - Jes - (12027 b) - 2008-01-20 00:30:28
· Бакунин в революции 1848-1849 гг. (165863) - Jes - (22289 b) - 2008-01-20 00:26:42
· Бакунин и Маркс. Жизнь в Париже. Клевета царского правительства. (34607) - Jes - (11358 b) - 2008-01-20 00:25:11
· Лишение Бакунина дворянского достоинства (68252) - Jes - (7261 b) - 2008-01-20 00:11:52
· Молодость Бакунина (32439) - Jes - (12452 b) - 2008-01-20 00:07:25

Все форумы: 
На этом сайте нет места для вашей рекламы.


Зарегистрироваться
Почта:
Пароль:
Забыли пароль?